Память на тысячу лет

Человек существо крайне любопытное. Иногда им движет собственное любопытство, но нередко стремление увидеть что-то своими глазами в нем возникает только потому, что этим "чем-то" до него восторгались люди известные, выдающиеся, а то и великие: что они там такого разглядели? Переславль-Залесский для такого "сравнительного анализа" объект весьма и весьма благодатный.

Возьмем, к примеру, великого русского природолюба Пришвина. Михаил Михайлович впервые попал сюда в 1925 году. Пригласил его тезка – Михаил Иванович Смирнов, тогдашний директор здешнего краеведческого музея, устроенного после революции в бывшем Горицком монастыре. Тихая красота города и его окрестностей заставила писателя поселиться в этих местах на целый год. Жил он в Белом дворце усадьбы "Ботик", построенном в середине позапрошлого столетия неподалеку от павильона, где "встал на приколе" бот "Фортуна", единственный уцелевший корабль из переславской флотилии царя-плотника. Здесь Пришвин написал "Родники Берендея". Любивший природу до самозабвения, он не жалел сил для ее защиты от новоявленных "варваров". Его усилиями был спасена от уничтожения легендарная Берендеева чаща.

Видно, кусочек своего сердца оставил Михаил Михайлович в этом лесу. Когда началась война, Пришвин отказался эвакуироваться на восток и приехал в Усолье, деревню, где он любил охотиться в прежние времена. Дом Евдокии Назаровой, в котором его семья снимала две комнаты, цел до сих пор. Музея там, к сожалению, пока нет. Зато есть "мемориальная" тропинка от деревни к Блудову болоту, тому самому, где плутали герои "Кладовой солнца". Ее до сих пор зовут пришвинской. Говорят, клюквы вдоль нее – видимо-невидимо.

Берендеевы заповедные леса и Александра Николаевича Островского за душу тронули. Любой здешний житель переспорит самого маститого литературоведа, доказывая, что идея "Снегурочки" к великому драматургу пришла, когда он через Переславль к себе в Щелыково ездил. В любом случае о таинственной Ярилиной горе (ее потом Александровой называть стали) неподалеку от Плещеева озера Островский точно знал, иначе зачем бы ему делать ее частью декораций к последнему акту своей знаменитой сказки.

В городе Островский непременно останавливался, поскольку гостиница мещанина Голованова, что на Семеновской улице у Троице-Сергиевской церкви стояла, очень уж ему по вкусу пришлась. Церковь давно снесли, улицу переименовали в Ростовскую, но дом (теперь он на пересечении с улицей Свободы, второй от угла), пусть и несколько перестроенный, – сохранился!

Добрался до здешних мест в своих странствиях по России и Александр Дюма. И восхищался ими едва ли не больше, чем великолепием обеих столиц, о чем красноречиво свидетельствую его путевые дневники, ставшие во Франции настоящим бестселлером. Автор "Трех мушкетеров" был дружен с камергером императорского двора графом Дмитрием Павловичем Нарышкиным и его женой, в прошлом известной французской актрисой Женни Фалькон. С графским семейством он и отправился в переславскую вотчину Нарышкиных – Елпатьево (в свих мемуарах Дюма называет ее Апатино), где прогостил более недели. Известный гурман, обожавший селедку в любых видах, посвятил плещеевской ряпушке несколько восторженных строк.

Усадьбу Нарышкиных постигла печальная судьба многих дворянских гнезд, но двухсотлетний парк, даже в полузаброшенном состоянии очень красив, и взглянуть на него глазами Дюма вы вполне можете. Равно как и увидеть дом, где, по мнению краеведов, в честь знаменитого гостя был дан обед. Дом № 32 по нынешней ул. Кардовского некогда принадлежал предводителю уездного дворянства Ф. П. Малово, в обязанности которого входил прием странствующих иноземцев. А в экспозиции краеведческого музея, если повезет, увидите фамильный сервиз Нарышкиных из гарднеровского фарфора, из которого поили чаем великого романиста.

Впрочем, даже если какие бы то ни было литературные пристрастия вам чужды в принципе, увидев Переславль, вы все равно согласитесь с Островским: "…вид с горы на озеро и город до того поразителен, что запечатлевается в памяти по крайней мере на тысячу лет".